Робот отодвинул засов, и дверь с резким скрежетом отворилась. Дрожавший ребенок, съежившись, сидел в уголке. Одиннадцатый приблизился – огромный и жуткий. Девочка спрятала лицо в ладонях.

– Замолчи! Можешь выплакать хоть все твои слезы – это ничего не изменит!

Автомат протянул к ней свою единственную руку, совершенно не рассчитывая встретить сопротивление… Как вдруг:

– Что это?

Роботу показалось, будто он одет в тяжелую, жаркую одежду, что-то вроде шубы, которая к тому же шевелится сама по себе… Но это была, конечно, не шуба, а дымовая шашка Жоржа Убри, которую швырнула в него Плакса. Она еще в башне отлично поняла, как пользоваться этим оружием, и теперь ловко пустила его в ход. Когда лицо Одиннадцатого заволокло густым туманом, девочка вскочила и выбежала из камеры, быстро захлопнув за собой дверь.

Девочка неслась по полутемным коридорам, не останавливаясь ни на развилках, чтобы решить, куда свернуть, ни на лестницах, чтобы подумать, подниматься ей или спускаться. Только один раз, когда ей пришлось проходить мимо широко открытой двери, из которой доносился металлический скрежет, Плакса замедлила бег и миновала опасный отрезок на цыпочках. В глубине помещения она заметила ворклокса, который работал на огромном станке, прокатывая под прессом мятый лист железа. Плакса снова пустилась бежать, пролетела еще несколько перекрестков и, как ни странно, ведомая только интуицией, в конце концов выбралась на свежий воздух.

Была ночь, и девочка ничего не видела. Она бросилась прочь от выхода, стараясь максимально увеличить расстояние между собой и своими тюремщиками… и в последний момент затормозила перед пропастью. Придя в себя, Плакса огляделась. Глаза ее к тому времени уже привыкли к темноте. То, что она увидела, было ужасно. Со всех сторон простиралась черная непреодолимая пустота. Где она находилась? На малышку обрушилось настоящее отчаянье. Она осторожно отступила на шаг назад, чтобы ненароком не свалиться вниз.

– Никуда ты не уйдешь! – проревел Одиннадцатый, хватая ее сзади.

Единственная рука робота держала девочку так крепко, что та, как ни дергалась, не могла освободиться. Он оторвал ее от пола и потащил. Тут Плакса заметила еще одного ворклокса, спешившего к ним. Это был Третий.

– Не понимаю, почему мы не избавились от нее сразу, как от других? Это лишний груз.

– Пока она здесь, они не станут нападать на нас. Они понимают, что, если только сунутся сюда, мы заставим ее плакать.

– Да, это производит на них впечатление.

– Особенно если дело касается маленькой модели, которая еще не закончила эволюционировать, вроде этой.

– Удивительно глупо дорожить такими несовершенными изделиями.

– Зато теперь они не станут к нам лезть. Иначе мы рассердимся и сломаем их игрушку.

– Как же это долго!

Хромой уже устал от ожидания и вздыхал не переставая. Он давно уже понял, что случайно наткнуться на «Мильтона» где-нибудь на улице маловероятно. Мальчику пришла в голову идея поискать кучера, который перевозил робота. Ему казалось, так можно быстрее напасть на след ворклоксов. Возница хотя бы сможет рассказать, откуда и куда вез его в тот вечер. Задача была несложной, но очень уж скучной. Они не знали, где находится контора фиакров, поэтому просто наняли экипаж – на деньги Жоржа Убри – и теперь бесцельно катались по улицам в окрестностях Дома инвалидов, где встретили мнимого Мильтона в прошлый раз. Заика и Хромой сидели, уткнувшись носами каждый в свое окно, и разглядывали прохожих и проезжавшие мимо фиакры. С ними в тесной кабине находился один из стражей… Как же его звали?

– Простите, мы поступили не очень-то вежливо. Даже не познакомились. Его зовут Заика. А я Хромой…

– Ратиган. Эдуард Ратиган.

Мужчина с тонкими усами и гладко причесанными волосами дружелюбно улыбнулся мальчикам и пожал им руки.

– Очень п-приятно, – сказал Заика, демонстрируя куда больше сердечности, чем по отношению к Хромому.

– Господин Ратиган, а вы уже давно работаете охранником колдуньи?

– Вообще-то, правильно говорить «страж эфира» и «колдуньи Гекаты» или «дочери Гекаты». Да, звучит очень напыщенно, но не я придумал всю эту терминологию. Так вот, я стал…

– Вот он! С-смотрите! Т-там!

Заика указывал на молодого человека, который как раз помогал очередному клиенту спуститься на тротуар из своего черного фиакра с черными шторами.

– Ваш выход, Ратиган! – воскликнул Хромой.

Страж смущенно одернул форму. Ему было не по себе. Он не привык врать. Но этого момента они ждали весь день. Мужчина распахнул дверцу и, держа за шкирку, вытолкал из экипажа Хромого и Заику, которые скорчили плаксивые физиономии.

Было пасмурно, тучи, собравшиеся над Эйфелевой башней, того и гляди грозили пролиться дождем. Но Ратиган не обращал на них внимания. Он решительно направился к вознице, волоча за собой двух хулиганов.

– Доброго вам дня, мсье!

Ратиган говорил уверенно и четко, а его одежда напоминала форму полицейского. Слегка встряхивая мальчишек за воротники, он играл свою роль превосходно.

– Я поймал двух воришек. У младшего в кармане была вот эта вещица.

Ратиган продемонстрировал муляж, наскоро собранный Жоржем Убри из корпуса разбитых Заикой часов. Издалека копия выглядела неотличимо от оригинала.

– Мне сказали, что вы перевозили владельца этих часов. Несколько дней назад, когда произошло ограбление. Не знаете ли, любезнейший, где я могу найти этого господина, чтобы вернуть ему его собственность?

Мальчишки захныкали с удвоенной силой. Чтобы кучер, в надежде поскорее избавиться от их противного нытья, выдал всю необходимую информацию.

– Эээ… ну… нет, я ничего не знаю…

Кучер явно врал. Побледневшее лицо выдавало его.

– Как ваше имя?

– Антуан… Антуан Пьерфит.

– Ну же, мсье Пьерфит, чего вы так боитесь? Почему не можете предоставить мне эту информацию? Вы же видите, я страж порядка. Со мной вы в безопасности. Вам не о чем беспокоиться.

Фальшивый полицейский вынул из кармана фляжку с коньяком и протянул кучеру, чтобы тот немного расслабился. Молодой человек не стал отказываться и одним махом осушил емкость почти наполовину. Потом крякнул, перевел дыхание и… решился.

– Ох, ну, да… Даже не знаю, с чего начать… Вы когда-нибудь слышали о Галерее машин[17]?